СССР В НАЧАЛЕ 1930-х – ПРАЗДНИКИ И БУДНИ В ГОДЫ БОЛЬШИХ СВЕРШЕНИЙ
СССР В НАЧАЛЕ 1930-х –
ПРАЗДНИКИ И БУДНИ В ГОДЫ БОЛЬШИХ СВЕРШЕНИЙ
Вниманию читателей предлагаются страницы
книги «Икра на завтрак» (“Caviar for breakfast”) австралийской писательницы Бетти Роланд (Betty Roland – настоящее имя Мэри Исабел
Маклин (Mary Isabel Maclean), родилась в 1903 году). В 1933-1934гг она жила и работала
в СССР со своим любимым человеком – австралийским коммунистом Гвидо Бараччи
(Guido Baracchi). Книга основана на ее дневниковых
записях и содержит много интересных наблюдений, дополняющих то, что мы уже
знаем о тех сложных временах. В ней есть страницы, имеющие определенное отношение
к военной истории.
Первомай в Москве
Завтра – праздник Первого Мая. Город уже в возбуждении. Повсюду
реют флаги, и на каждом здании висит портрет какого-нибудь национального героя.
Наиболее часто это Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин, реже – Молотов и Ворошилов.
По улицам маршируют солдаты. Они поют на ходу, и их сильные звучные
голоса отражаются эхом от каменных стен и гранитных мостовых. Тротуары заполнены
счастливыми людьми, идущими, держась за руки, смеющимися и возбужденными.
Киоски бойко торгуют квасом и пивом. Короче говоря, город празднует.
Ночью нас будят стук сапог марширующих солдат и грохот танков и
бронемашин, проходящих по мосту под нашими окнами...
[Утром] мы оделись, поспешно позавтракали, спустились в фойе, где
встретились с группой английских гостей, и стали ждать, когда нам скажут,
что делать дальше. Замечательным пунктом программы нашего тура было гарантированное
место на Красной Площади, откуда можно будет без помех смотреть парад, - привилегия
верхних слоев общества. Появилась суетливая гидша со списком гостей. Она аккуратно
проверила наши имена, убедившись в том, что никого не забыла, и здесь нет
посторонних. Убедившись, что мы все имеем отношение к делу, она дала каждому
значок с именем, пакет с бутербродами и попросила сходить напоследок в туалет.
Это была последняя возможность, так как нам предстояло пробыть на Красной
площади весь день.
После последнего пересчета голов и предупреждения о том, что нельзя
ни в коем случае терять значки с именами или отделяться от группы, нас построили
в колонну по двое и повели по мосту через Москва-реку на Красную площадь.
Несомненно, каждого из нас раздражали бесконечные проверки на пропускных пунктах.
Все лица внимательно рассматривались, каждый значок с именем внимательно изучался.
В конце концов, мы добрались до своих мест на [гостевой трибуне
- ВК]. Трудно поверить, но она была всего в нескольких футах от Мавзолея
Ленина. Ни один глава государства или иностранный дипломат не смог бы получить
такое место, и мы расселись с большим комфортом в ожидании грандиозного представления.
Тому, кто никогда не видел Красную Площадь, трудно представить себе
ее размеры, великолепие и красоту ее древних стен из красного кирпича, белоснежных
дворцов, башен и позолоченных куполов, собора Василия Блаженного с его тыквоподобными
сводами и луковичными куполами...
Этим первомайским утром вся площадь была усыпана желтым песком.
Его не было и в помине прошлым вечером, и то, что это было сделано за столь
короткое время, казалось чудом. Песок предназначался для того, чтобы приглушить
грохот танков и бронемашин и, что особенно важно, для того, чтобы лошади
не скользили по камням. Это был самый важный день для Москвы, и ничто, просто
ничто не должно было омрачить великое торжество.
В тот момент, когда появились вожди Советского государства, донесся
шум возбужденных голосов. Сталин и его когорта: Молотов, Калинин, Буденный,
Литвинов и другие члены президиума заняли свои места на трибуне Мавзолея.
Ровно в десять часов раздался бой часов Спасской башни, открылись массивные
ворота, и маршал Ворошилов выехал на снежно-белом коне, чтобы объехать свои
войска. Оркестры заиграли «Интернационал», солдаты, которые прождали всю ночь
в ожидании этого момента, замерли по стойке «смирно» и грандиозное представление
началось.
Сначала была произнесены слова верности (вероятно, это
были поздравления войскам и ответные приветствия – ВК)... Затем начался
объезд войск. Волны приветствий отмечали передвижение маршала и его свиты,
проезжающих между шеренгами, построенными вдоль площади. В конце концов,
он вернулся и возглавил первую колонну. Сталин поднял руку в салюте, и парад
начался.
Сначала прошла пехота, маршируя с четкостью, которой мог бы позавидовать
полк английской гвардии. Затем проскакала кавалерия – реликт уходящей, более
романтической эпохи. Потом пошли танки, бронемашины, зенитные орудия – диковинные
пушки, направленные в небо. Прожекторные установки, полевые кухни, санитарные
автомобили; нет, не сотни, а тысячи – ряд за рядом шла военная мощь, словно
потоп или поток лавы, в то время как небо было забито самолетами, шум моторов
которых смешивался с ревом моторов механизированных воинских частей.
Толпа пришла в неистовство, крича, приветствуя, махая руками, пока
хватало сил, но представление продолжалось. Когда последний танк прогрохотал
мимо и скрылся из виду, нестройными рядами пошли обычные люди, которые кричали,
пели, танцевали, размахивали флагами и транспарантами, несли чучела Джона
Булля и Дяди Сэма – двойников-символов ненавистного буржуазного мира.
Необходимо заметить, что к этому моменту некоторые иностранные дипломаты
удалились, чтобы избежать оскорбления, наносимого продемонстрированным неуважением
к символам своих стран...
Бетти Роланд вместе с Гвидо Бараччи, первоначально приехав
в СССР на три недели, решили задержаться и устроились на работу в Кооперативном
Издательстве, выпускающем коммунистическую литертуру на иностранных языках. Их свободное время было насыщено культурными мероприятиями
и встречами с интересными людьми...
В гостях у ОГПУ
14 августа. Наша жизнь в издательстве – это не только работа. Нам
устраивают походы в театр, иногда в оперу или на балет, и все это предоставляется
профсоюзом. В последний выходной день мы были гостями внушающей страх Политической
Полиции – ОГПУ. Это основной инструмент государственного террора, но иногда
ОГПУ демонстрирует другие стороны своей деятельности. Нас пригласили провести
день в бывшем монастыре, расположенном в двадцати милях вниз по Москве-реке.
Монахи давно исчезли, и теперь это приют для детей-сирот и брошенных детей,
именуемых «беспризорными».
После революции появилось множество беспризорных детей, которые
собирались в банды, терроризировавшие сельскую местность, воровали, грабили,
а зачастую и убивали в своей отчаянной борьбе за существование. Сейчас их
осталось совсем немного.
Все боятся сотрудников ОГПУ, но в то же время им завидуют. У них
огромный престиж и почти неограниченная власть, красивая форма, самые лучшие
квартиры и пайки – и лучшие женщины. Если увидишь женщину, одетую, как проститутка,
с отбеленными волосами, накрашенными губами и в шелковых чулках, то можешь
быть уверенным – это жена или подруга человека из ОГПУ. Тем не менее, именно
ОГПУ спасало беспризорных или, скорее, отобрало их у улицы, выловило из лесов
и сделало все возможное, чтобы превратить их в честных граждан.
Был снят великолепный фильм под названием «Путевка в жизнь», рассказывающий историю одного из этих юных воров и его перековки силами
ОГПУ. Я видела его в Лондоне и очень хотела посетить Люберецкий монастырь,
который был интересен не только сам по себе, но и тем, что в нем снимали
этот фильм.
Нам сказали собраться на Лубянке, от одного имени которой кровь
стынет в жилах русских. Мы посидели какое-то время в просторном холле, в основном,
в молчании и с облегчением вздохнули, когда нас вывели на улицу, наполненную
солнечным светом и звуками оркестра, под музыку которого нас повели к реке
и посадили на двухпалубное речное судно.
С этого момента общим настроением стало веселье, которое разделили
и мы, и сотрудники ОГПУ, которые, во всяком случае, в тот день, сняли с себя
свои зловещие маски и превратились в улыбающихся крестьянских парней, которыми
они были когда-то, смеющихся от всей души и отпускающих шутки так же, как
и все остальные. В изобилии было некрепкое пиво и квас, и мы плыли между
низкими берегами Москвы-реки под «Очи Черные», «Стеньку Разина» и красноармейские
песни.
По прибытии на место нас встретил другой оркестр, на этот раз состоявший
из обитателей монастыря. Обычное угощение из котлет и жареной картошки ждало
в большой трапезной, после чего нас повели на экскурсию по обширному каменному
зданию, по его мастерским, конюшням и амбарам. Люберецкий монастырь - ни
в коем случае не тюремная ферма: его тяжелые ворота никогда не закрываются,
и бывшие беспризорные могут приходить и уходить, когода им угодно. «Довольно
многие из них исчезают весной, но мы видим, что большинство из них возвращается,
когда наступают холода,» - сказал нам один из воспитателей.
Дети помогают обрабатывать землю, их также учат читать и писать.
Там есть мастерские, в которых им передают профессиональные навыки для того,
чтобы у них была возможность зарабатывать себе на жизнь, когда придет их время
выйти за ворота. Некоторые предпочитают остаться и играют ответственную роль
в воспитании младших. Там был один плутовато выглядевший мальчишка с несходившей
с лица улыбкой и широкими монгольскими скулами, который
оказался героем фильма, увиденного мною в Лондоне. Это был еще один волнующий
момент того памятного дня.
Все увенчалось представлением пьесы, в которой мальчики сами играли
и которую сами написали. После этого мы вернулись на судно и отправились назад
в Москву. На этот раз мы вели себя тише, поскольку все устали, но ожили,
когда вновь заиграл оркестр и повел нас по улицам, пока мы все не разшлись
каждый своим путем. Немногие могут похвастаться тем, что были в гостях у ОГПУ
и получили от этого удовольствие!
Ленинград
Бетти и Гвидо поселились в коммунальном доме для иностранцев.
17 октября. Наш юный польский друг привел к нам человека, говорящего
по-английски. Его зовут Игорь. Теперь мы уже начеку, разглядев на нем куртку
с меховой подкладкой и элегантные черные сапоги – верный знак принадлежности
человека к ОГПУ. Он – коллега двух молодых людей, которых мы встретили в магазине
Торгсина (Торговля С Иностранцами – ВК) в день приезда. У него так же всегда
наготове улыбка, он так же тактичен и очень нам нравится. Несомненно, он посматривал
за нами и пришел к выводу, что от нас нет никакого вреда, так как через несколько
дней после этого он пригласил нас к себе выпить водки.
Его комната стала для нас откровением. Неудивительно, что на него
клюют хорошенькие женщины. По сравнению с нашей вшивой
конурой это был дворец и в дореволюционные времена, вероятно, предназначался
для епископа или какого-нибудь еще церковного иерарха. В углу была огромная
старомодная русская печь, конечно, без огня, так как все здание имеет центральное
отопление – единственную уступку комфорту.
Мы пили водку, как ветераны, и отвечали на тщательно подобранные
вопросы, которые обрушил на нас наш молодой хозяин – все про Австралию, что
привело нас в СССР, надолго ли мы приехали. На эти вопросы мы много раз отвечали
в прошлом и устали от них, не понимая, что это было нормальной практикой ОГПУ
– задавать одни и те же вопросы снова и снова, чтобы убедиться в схожести
ответов: если они варьировали, сразу же возникали подозрения.
Очевидно, мы прошли проверку, поскольку вскоре после этого Игорь
появился у нас в дверях и попытался уговорить Гвидо прогуляться с ним и поразвлечься.
Я хотела, чтобы позвали и меня, но это должно было быть чисто мужским делом,
и я там не требовалась. Гвидо, тем не менее, не поддался на соблазн отвлечься
от своих словарей, ссылаясь на необходимость выполнения дневной нормы. Игорю
это не понравилось, и он, казалось, принял это за шутку, после чего Гвидо
с раздражением строго заметил, что он отвлекает его от дел. Заметив, что Гвидо
«несомненно станет ударником», соблазнитель, в конце концов, удалился и оставил
его в покое. После этого мы видели его редко, а жаль. Он был великолепен.
Гвидо и Бетти были в ужасе от общей бани в их доме, и
их навели на мысль попытать счастья в отеле «Европа». Симпатичный молодой
человек из администрации был немало удивлен такой просьбой, но помог им в
этом.
20 ноября. Джоу (так представился
молодой человек – ВК) не был простым администратором.
На нем была элегантная кожаная куртка и высокие черные сапоги, что указывало
на его принадлежность к ОГПУ, но, на самом деле, он был очень приятным парнем.
Все еще в легком удивлении, он сказал, что за один золотой английский фунт
мы можем занять номер в гостинице, принять ванну и отдохнуть...
28 февраля Гвидо и Бетти вернулись домой с работы и обнаружили,
что их комнату обворовали дочиста. Через несколько дней Бетти получила разрешение
съездить в Лондон и привезти в Ленинград что-то из личных вещей, без которых
их существование было бы невозможно. В день ее отъезда к ним на квартиру прибыл
Джоу, подъехав на роскошном «Линкольне». Он уже не скрывал своей принадлежности
к органам безопасности и приехал, чтобы отвезти Бетти на вокзал. Однако, сначала
он отвез австралийцев в какое-то мрачное здание, чтобы они идентифицировали
обнаруженные милицией украденные у них вещи и, по возможности, двух арестованных
воров. Они не опознали воров, но узнали немногие из уцелевших вещей..
В Лондоне
Перед отъездом Бетти попросили захватить с собой письмо
и передать его адресату в Лондоне. Адресатом оказалась группа руководящих
работников компартии Великобритании (КПВ). Бетти встретилась с Гарри Поллиттом
(1890-1960) – генеральным секретарем КПВ и Раджани Палмом Даттом (1896-1974)
– членом ЦК КПВ. После продолжительных и строгих распросов, ее отпустили
и попросили зайти перед отъездом в СССР...
Бетти отправилась в лондонский оффис Интуриста за обратным
билетом и разрешением на въезд в СССР. Там ее ожидал очередной допрос.
Меня отвели в один из кабинетов, где сидел человек с холодными взглядом.
Он усадил меня, рассмотрел мое лицо, сравнил его с фотографией в паспорте.
Затем он спросил о причинах моего желания вернуться в СССР так скоро после
отъезда, а также, почему я поехала туда всего на двадцать
один день, а осталась почти на год? Что я делала все это время? Что я имела
ввиду, когда сказала, что работала? Разве я не знала, что туристы ни при
каких обстоятельствах не должны искать работу в СССР?
Бетти разъяснила причины своей задержки в СССР, но ее
рассказ не возымел действия. У нее отобрали паспорт и попросили зайти через
два дня. Когда она вновь зашла в Интурист, ее уведомили, что ее виза не возобновлена.
Гарри Поллитт посоветовал ей обратиться к советскому послу Ивану Майскому,
а затем обязательно сообщить ему о результатах визита. Вероятно, женские слезы
разжалобили советского посла, и, в конце концов, разрешение на въезд в СССР
было получено.
Когда Бетти вновь встретилась с Поллиттом, он вручил
ей письмо для передачи в СССР и связку книг. По пути, во время транзита через Германию, вещи Бетти обыскали, но все обошлось благополучно.
Снова в СССР
И вот, первая станция на советской земле...
Я едва ступила на платформу, как ко мне подошел человек в знакомой
униформе ОГПУ. «У вас есть что-то с собой, что вы привезли
из Лондона?» - осведомился он. Я была удивлена, так как не ожидала такой оперативности.
В моей руке была связка книг. «Вот это?» - спросила я. Он замотал головой:
«Нет. Что-то другое, я полагаю.» Мы пошли на таможню, где я открыла свой
чемодан и передала ему конверт. Он взглянул на него, кивнул головой, поблагодарил
меня и ушел.
Но это было еще не все. Зная, что дальше я буду путешествовать на
советском поезде, и на хорошую кухню рассчитывать не приходится, я взяла
из чемодана плитку шоколада и положила в карман пальто. Идя назад по платформе,
я услышала за спиной шаги. Это был мой друг из ОГПУ, котрому я передала конверт.
«Покажите мне, что у Вас в кармане» - он был уже совсем не так дружелюбен,
как незадолго до этого. Улыбаясь как можно сердечнее, я достала плитку шоколада.
«Прошу прощения, товарищ. Я ошибся,» - сказал смущенный молодой человек...
Москва. Гвидо встречает меня на вокзале, я торжествую. Презренный
мелкий буржуа, которым я, вероятно, и была, успешно справился с партийным
поручением...
В июле 1934 года Гвидо и Бетти отправились домой. Им
предстояла поездка вниз по Волге до Сталинграда, затем на поезде через Ростов
и Грузию в Батум, затем морем в Крым, вновь на поезде в Одессу и оттуда морем
– в Великобританию. Им довелось многое увидеть – бедные маленькие городки,
где единственное, на чем останавливался глаз – это купола церквей, толпы голодных
людей у пристаней и здесь же – красивый современный Саратов, после этого
– обветшавший, но все еще прекрасный и экзотический Тбилиси, элегантная Ялта
и зажиточная Одесса. На пути домой они встретили немало интересных людей,
в частности, Джоу Кеннеди – старшего брата будущего президента США – в то
время студента школы экономики в Лондоне, совершавшего поездку по СССР. В
Одессе они столкнулись с австралийской парой, приехавшей в СССР из Сиднея
помогать строить социализм и осевшей в Одессе... В конце августа 1934 Гвидо
и Бетти покинули СССР.