Интервью с Джеффом Тэйлором,

 Председателем Ассоциации Ветеранов Арктических Конвоев, Перт, Западная Австралия

 

Пожалуйста, расскажите немного  о себе, как и почему Вы стали военным моряком?

 

Я родился в Брэдфорде, графство Йоркшир. Я стал военным моряком, потому что шла война, других причин для этого не было. Нас обучали в бывшем доме отдыха, переданном Королевскому Флоту. Там мы учились грести в плавательном бассейне! Я проходил подготовку как радист, и моим первым кораблем стал траулер, переоборудованный в минный заградитель. На борту негде было спать, и мы размещались в пустой гостинице. Весь наш рацион состоял из ветчины и картофельных чипсов, и мы ели это три раза в день. Верите или нет, я и сейчас могу это есть...

 

Затем меня перевели в Шотландию, очень красивое место, где я начал службу на одном из 50 американских четырехтрубных эсминцев, переименованном в H.M.S. Wells. Если ты был радистом, то чем выше были твои оценки после подготовки, тем меньше было судно, на которое тебя отправляли служить, так как на нем у тебя было больше ответственности. На эсминце мы сопровождали два минных заградителя, устанавливавших мины в Датском проливе от Гренландии до Исландии.

Во время этого моего первого арктического похода из-за исключительно тяжелых погодных условий я очень страдал от морской болезни. Опытный член экипажа посоветовал мне перебраться на верхнюю палубу, где я прятался от захлестывавших корабль волн под торпедными аппаратами и ел там свой рацион. Нас выручало теплое нижнее белье, согревавшее при температурах до -50 градусов (по Фаренгейту, примерно -10 по Цельсию - ВК) и волнах 80-90 футов (25-30 метров - ВК) высотой. А так мы мерзли и ходили все время мокрыми...

 

Когда пришло время чистить котлы нашего судна, меня перевели на эсминец H.M.S. Wrestler. Это был старый корабль, построенный в 1918 году. Мы побывали на Средиземноморье и в декабре 1941 года вернулись в Великобританию для нашего первого конвоя в Россию. Это было настоящим кошмаром из-за сильных штормов, морозов, немецких подводных лодок и постоянных атак с воздуха. Большой проблемой было обмерзание орудий и оборудования на верхней палубе – лед нужно было постоянно скалывать, чтобы судно сохраняло нормальную остойчивость. Мы скалывали лед каждые 4 часа и проворачивали орудия, чтобы предотвратить замерзание механизмов. Были случаи, когда небольшие суда тонули из-за обледенения, и один раз русский эсминец затонул, так как на его надстройках скопилось слишком много льда. Во время одного из походов с нами был ученый, который экспериментировал с антифризной смазкой. К моменту, когда он оправился от морской болезни, вся смазка, которую он нанес на орудия, была смыта, и он уже не мог увидеть результатов своего эксперимента. Лед не был проблемой на больших судах – от крейсера и крупнее...

Я принял участие в семи конвоях в Россию...

В конце концов, наступил день высадки во Франции 6 июня 1944 года. Большинство эсминцев из состава русских конвоев, включая Wrestler, приняли в этом участие. В тот день мы подорвались на мине и больше не участвовали в этой операции. После того, как меня подобрали, я вернулся в Портсмут и получил назначение на новый фрегат H.M.S. Loch Achray, находившийся в составе Ост-Индского флота до самого конца войны.

Каким было Ваше отношение к Германии в то время и были ли у Вас какие-либо  антинацистские чувства?

Мы были очень молодыми ребятами в то время, нам было всего по 18 лет. Мы знали, что Гитлер и Германия хотят захватить Европу. Невилл Чемберлен, наш премьер-министр, был  слабым человеком, которым можно было манипулировать. Хорошо, что его сменил Черчилль, без которого Англия сошла бы на нет. Его лидерство, его воля, его речи спасли Великобританию.

Германия? Я не имел ничего против немцев. Проблемой были их вожди и их режим. Антинацистские чувства? Я не очень об этом думал тогда, но в 1937-38 годах  мы были встревожены. Немцы маршировали, и стало ясно, что что-то должно было произойти. В конце концов, так и случилось, и наши настроения стали весьма антинацистскими...

 

Что Вы думали о России перед войной?

 

У нас было мало информации о России. Мы знали, что у Сталина была, вроде бы, тяжелая рука. Но мы испытали большое облегчение, когда узнали, что Германия вторглась в Россию. Это имело огромные последствия для итогов войны и свело вместе Британию и Россию. Отсюда и начало русских конвоев.

 

Каковы были Ваши взаимоотношения с русскими?

 

Мы служили на небольших судах и ни разу не отшвартовались дальше Полярного, а там мало что можно было увидеть. У нас было всего несколько часов на берегу, чтобы немного осмотреться. Местные относились к нам не очень приветливо. Казалось, они не доверяют нам. Мы никогда не общались с ними – для этого не было создано никаких условий. Русские не приглашали нас к себе домой, нам не разрешали выходить за пределы небольшого участка – иначе могли быть проблемы с военными или охраной... Я припоминаю более поздний визит, когда что-то изменилось по сравнению с прежними временами. К нам решили отнестись получше и устроили концерт. В нашем конвое был эскортный авианосец – переоборудованный из торгового судна. Концерт должен был состояться в ангаре на борту авианосца, и нам разрешили отправить туда двоих из каждого кубрика. У нас было около 10 кубриков, так что около 20 парней попали на концерт. Я знаю, что один из ребят начал хлопать и свистеть, поскольку не представлял, что в России это вовсе не знак одобрения (Я пояснил Джеффу, что это относится только к свисту – ВК).

 

Какие у нас были отношения с русскими? В какой-то степени, неплохие, но все было очень затруднено из-за языкового барьера. О чем вы будете говорить, если встретите кого-нибудь на улице? Но однажды у нас на борту оказались русские, и это было очень интересно. По двое из них разместились в каждом из наших кубриков. К концу похода мы могли уже много сказать по-русски, а они – по-английски, и нам было очень весело. Одному из них я уступил свой гамак. Вообще, они были забавными ребятами. Мы очень хорошо провели с ними время...

 

Какова была цель их поездки в Англию?

 

Они направлялись в Англию, чтобы принять и привести домой другое судно. Им передавали американский военный корабль. В тот день я был в дозоре и наблюдал, как этот корабль подходит к причалу, заметив, что он идет слишком быстро. Он сбавил ход в самый последний момент, но врезался в причал, и во все стороны полетели деревянные обломки! Больше я не видел тот корабль, но та сцена была забавной!

 

Какой день войны Вам наиболее запомнился?

 

Вероятно, их было несколько. Я всегда буду помнить день, когда Чемберлен сказал: «Эта страна находится в состоянии войны.» Мы были совсем молодыми тогда, и никто не знал, что с нами будет, и как долго все это будет продолжаться... Другой день – вероятно, первый русский конвой, следующий за ним – день высадки во Франции, когда мы подорвались на мине...

 

Понравились ли Вам книги «Жестокое море» и «Корабль Его Величества «Улисс»»? Не было ли в них некоторых преувеличений?

 

Мне они очень понравились. В них есть немного преувеличений, но если ты не испытал все это сам... Я помню волны высотой 80 футов и наш корабль, буквально падающий вниз вот так (Джефф показал, как корабль падает на нос почти вертикально – ВК)... Мыть кубрик нам приходилось втроем – один держал ведро, другой – швабру, третий мыл пол. Мы были измождены и очень мало спали. Кое-что преувеличено (в книгах – ВК), но, в основном, это было правдой. Я бы не сказал, чтобы отношения между капитаном и командой были столь близкими. Мы знали друг друга, но капитана видишь не очень часто: у тебя своя работа, свои офицеры, не так уж много над тобой надзирают, и ты делаешь свое дело.

 

«Жестокое море». Я думаю, такое могло случиться, я полагаю, что Вы имеете ввиду оказавшихся за бортом (торговых моряков с торпедированного транспорта, убитых  глубинными бомбами британского корвета – ВК)... Подводная лодка была важнее. Это было только в ту войну. Такое могло случиться...

 

Но эти моряки были иностранцами, и, если Вы помните, это подчеркивается в фильме... А вы помните иностранцев в составе конвоев? Откуда они были?

 

Какое-то количество было. Я помню норвежцев.

 

Французы? Поляки?

 

С нами вместе ходили французские и польские суда. В экипаже были люди, которые помогали преодолевать языковый барьер.

 

В книге «Жестокое море» упоминаются австралийцы. Вы припоминаете австралийцев в своем экипаже?

 

Да, двое или трое на нашем эсминце. Это было обычным делом.

 

Довелось ли Вам повстречать своих бывших врагов или союзников после войны?

 

Нет, не довелось.

 

Я вернулся в Англию и пошел служить в полицию. С работой в то время было плохо. Не были нужны рабочие на заводах по производству боеприпасов и тому подобное. Многие предприятия были разбомблены, например, автозаводы.

 

Я работал в Ист Энде (р-н Лондона – ВК), который был неспокойным местом. Мне не посчастливилось получить работу в подразделениях, которые действовали в богатых районах Лондона.

 

На моем участке проходили политические митинги. Это был район, где жило много евреев. На митингах выступал один парень, правая рука Освальда Моузли (лидер британских фашистов – ВК), звали его Джеффри Хэм. Позднее от него избавились, так как с ним было много проблем. Помню, в одной из речей он говорил: «Нет такого понятия - британский еврей, эскимосский еврей или немецкий еврей. Есть только один еврей –еврейский еврей, и нам он не нравится». Толпа взорвалась, началась драка... Я сказал невысокому еврейскому парню, который стоял рядом со мной: «Катись отсюда. Гляди, здесь будет большая потасовка. Катись, пока я сам тебя не выкинул!» Я сказал ему это два или три раза, затем схватил этого придурка, но он ударил меня по ногам. В конце концов, он получил 4 месяца тюрьмы за нападение на полицию...

 

В конце концов, в 1946 году я переехал в Австралию и начал служить здесь полицейским. Дома не было будущего.

 

Пожалуйста, расскажите, что считаете нужным, о войне?

 

Вспоминается один из атлантических конвоев. Я никогда не добирался до Америки. Мы проходили полпути и возвращались назад. Один случай запал в память до конца жизни. Транспорт был торпедирован, мы подобрали команду, и несколько позднее я разговорился с одним из них. Он был из Ливерпуля, и конвой отправлялся туда. Жалованье и тому подобное – вот что мы обсуждали, и он сказал, что ему прекратили выплачивать жалованье в тот момент, когда его судно было торпедировано. Я не поверил своим ушам, но потом спросил многих других и выяснил, что это было в их контрактах. Тот парень потерял все, и я никогда этого не забуду. Что за гнилая система была у нас, раз такое могло происходить!

 

Условия на судах были тяжелейшими. Теснота была основной проблемой на эсминцах. Команда по численности превышала команду мирного времени вдвое. Вахты длились четыре часа, четыре часа мы отдыхали, и это было самое долгое, что отводилось для сна. Моим первым эсминцем был HMS Wells американского производства, хороший корабль. В зависимости от срока службы на корабле улучшалось и спальное место. Новички спали в гамаках, затем – на рундуках, затем – на столах, затем – на нарах. Я после первого дождя был весь мокрый – вода проникала через люк... Я провел год на судне и продвинулся до рундуков.

 

Другой проблемой на американских эсминцах была сера, которую засасывало внутрь через вентиляторы (кондиционеров не было). Мы просыпались из-за этого больными.

 

На эсминцах был один кок на 180 человек. Каждый моряк получал определенные продукты со склада: муку, изюм, чай, кофе, сахар. Мы относили их на камбуз, где нам готовили еду. В конце месяца мы получали счет от столовой на сумму, потраченную на еду. Если потратил немного, то на твоем счету оставались деньги. Верите или нет, в конце месяца у нас оставались сбережения. Но сама еда на судах была отвратительной.

 

А как вы питались по сравнению с гражданским населением Великобритании – лучше или хуже?

 

Намного хуже. В шотландских портах Глазго или Клайд мы получали хлеб и брали его как можно больше. Через пару дней он плесневел. Мы клали его в миски и ели с сахаром и изюмом – так мы питались. На некоторых судах, особенно на крейсерах, пекли хлеб и что-то отдавали на эсминцы. Но мы всегда были примерно в 7 милях от крейсеров, и нам ничего не перепадало.

 

Еда была отвратительной, но если вы хотели, то можно было купить что-то сверх рациона. Особенно плохо было вначале, потом стало получше. На еду нам отпускалось около двух шиллингов в день.

 

Ну а как насчет спиртного?

 

Нам выдавали стопку рома ежедневно в 11 часов утра. Совсем чуть-чуть – около 50 грамм. В него добавляли воду, чтобы после этого ром нельзя было долго хранить и скопить побольше выпивки. Только ради этого и стоило жить! Верите или нет, но в 11 часов утра наступал самый радостный момент каждого дня!

 

Самое долгое, что удавалось проспать, было три часа. Были у нас проблемы и с питьевой водой. Я вспоминаю случай в Средиземном море в походе, связвнным с вторжением на Сицилию. У нас был только один кран, и он был заглушен. От кого-то я узнал, что если ударить по нему снизу и покачать, то можно извлечь глоток воды. В тот день было особенно жарко. Я был на вахте с 8 часов вечера до полуночи. На корабле было тихо, все были внизу. Я ударил по крану и начал качать воду, но тут появился вахтенный офицер и спросил: «Что вы делаете, Тэйлор?»... Я получил семидневное наказание – меня полностью лишили свободного времени. Это было самое суровое наказание, которое можно было получить на судне – и это за кражу глотка воды.

 

Было ли это оправдано, как Вы думаете?

 

Скажу так, это был кошмар. Мне не следовало бы этого делать, и я знал, что это был дурной поступок. Настолько были тяжелыми бытовые условия! Теперь такое невозможно -   нехватка питьевой воды на судне. Слишком много людей было на судне – намного больше, чем то, на которое оно было рассчитано.

 

Можете ли вы рассказать о какой-либо боевой ситуации – охотой за подводной лодкой или бое с самолетами прoтивника?

 

Первое, что вспоминается – вторжение в Сицилию. Один из линкоров, кажется, Warspite начал обострел. Был страшный шум, как будто проносился поезд - шум снарядов, летящих над нашим кораблем на высоте примерно шестьсот футов...

 

Вспоминается смешной момент во время нашего первого конвоя в Россию. Мы все принесли на борт выданное нам теплое белье. Один из кочегаров – бывший жокей – был очень маленького роста. Когда ему выдали его кальсоны, он, стоя на столе в кубрике, умудрился застегнуть их у себя над головой! Ох, и смеху было в кубрике!

 

Моральный дух был очень высоким, однако, некоторые офицеры-резервисты были довольно суровы с нами, они выходили из себя по любому поводу, даже самому незначительному, например, увидев отлетевший кусок краски и т.п.

 

У нас были проблемы с немецкими самолетами большого радиуса действия, которые кружили над конвоями вне досягаемости наших зениток. Они передавали на подводные лодки наши координаты. Как-то раз старший офицер сказал мне: «Передай этому мерзавцу, чтобы он делал свои облеты в противоположном направлении, а то у меня от него голова кружится». И немец так и сделал! Это было забавно.

 

Как-то мы вернулись на базу Скапа-Флоу в Шотландии, и один из ребят узнал, что вся его семья погибла во время бомбежки Лондона. Поэтому, когда мы были в походах, никаких новостей из дома по судовому радио не передавали, хотя радисты могли узнавать новости из Англии. Все это делалось для того, чтобы не подрывать моральный дух экипажа. Передавали только хорошие новости. Приходили известия о потопленных эсминцах из других конвоев, так что посмотришь на стенку корпуса судна рядом с собой и подумаешь, что между тобой и следующей торпедой только четверть дюйма металла...

 

Нам выдавали шоколад, в котором были комья белого жира. Каждый моряк имел нож, который ему полагалось носить с собой, и мы строгали ими шоколад, чтобы приготовить горячий напиток. Как-то пришла моя очередь идти на камбуз за кипятком, и, когда я спустился на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей в камбуз, судно сильно качнуло. Я схватился за пиллерс, чтобы удержаться на ногах. Когда я вернулся назад с кипятком, один из парней спросил меня, откуда столько крови? Оказывается, моя ладонь примерзла к пиллерсу и с нее сорвало кожу, так как на мне не было перчаток. И я не мог обратиться за медицинской помощью, так как я должен был иметь на руках перчатки!

 

В Полярном мы стояли вахты по ночам и патрулировали причал вблизи нашего судна. Однажды ночью я заметил довольно крупного медведя между ящиками с грузами. Я пошел за помощью, чтобы избавиться от медведя, но, вернувшись, мы увидели, как русские уводят медведя к себе на эсминец, так как это был их талисман!

 

Возврат к содержанию